Первым актом колониальных властей Российской империи по занятии войсками столицы кокандских правителей и утвердившихся в ханской цитадели было образование новой Ферганской области в составе Туркестанского генерал-губернаторства. Одновременно был создан и ее управленческий аппарат. Сразу же встал вопрос, какой из городов Ферганской долины избрать областным центром. На первых порах эти функции выполнял Коканд. Но расположение города в низменном месте, недостаток в нем хорошей питьевой воды, что приводило к массовому заболеванию населения малярией и зобом, концентрация в нем враждебных феодальных сил делали Коканд неудобным для размещения областной администрации. В конце концов было решено рядом с городом Маргиланом, лежащим в центре долины, построить Новый Маргилан, куда 27 апреля 1877 года официально были переведены из Коканда областные учреждения. Этим именем город называли до 1907 года, когда он был переименован в город Скобелев, а в 1920 году получил свое теперешнее имя Ферганы. Коканд же вошел в Ферганскую область как уездный город с 23 волостями, расположенными на северо-западе Ферганской долины. Вместе с тем на него была возложена задача военного надзора над завоеванной окраиной.
"Бывшая столица ханства, город с 38 тысячами жителей, центр местной торговли, рассадник мусульманской учености, местопребывание шести тысяч мулл и улемов, Коканд заслуживает и требует постоянного зоркого наблюдения администрации, которая обязательно должна жить вблизи народа; в Коканде должен быть небольшой военный опорный пункт, гарнизон, который имеет оберегать все военные запасы и склады, казначейство и тюрьму и, в случае надобности, держаться в своем пункте до прихода резервов",- так откровенно высказывался в 1884 году Ферганский губернатор о военном назначений Коканда.
Для размещения гарнизона был выбран дворец Худоярхана, как наиболее обширное, укрепленное и безопасное здание города.
Однако ханский дворец с его специфической планировкой оказался неудобным для нужд военной администрации. Кроме того, как прямое следствие использования для внутренних дворцовых построек сырцового кирпича, кладка многих сооружений стала катастрофически разрушаться. Особенно непрочными оказались постройки с легкими конструкциями, подобные зданию гарема. Пришлось часть ветхих и грозивших паданием здании, мешавших новым функциям крепости, полностью уничтожить. Другая их часть была радикально переделана. В этой переделке особенно пострадали ненужные для новых условий жизни архитектурные детали - резные двери, ставни, деревянные решетки, колонны - большая их часть была снята и варварски уничтожена. Другая часть деталей была реконструирована. Так, три резных деревянных окна - дарча, выходившие из тронного зала на айван парадного дворика, были превращены в два окна и дверь европейского образца. Равным образом были переделаны окна-дарча малого приемного зала, а в его нише для трона было пробито низкое, выходящее в сад окно.
Не меньшее разорение постигло ханские сады, которым Худоярхан уделял огромное внимание. Часть сада, окружающего дворец, пострадала от разрушения крепостной стены, которая при взятии Коканда была взорвана по приказу генерала М. Д. Скобелева. Пришли в упадок и пригородные ханские сады - Афган-баг, Султан-Мурад-баг, Насретдин-баг.
Возведенные в 1873 году строения уже к 1882 году представляли картину упадка и частичного разрушения.
Территория урды в это время делилась только на две части. Тронный зал и примыкающая к нему комната ожидания были приспособлены под церковь военного ведомства во имя св. Константина и Елены,- она функционировала вплоть до 1908 года, когда в Коканде было построено специальное церковное здание.
В комнатах противоположного фасада было расположено казначейство, а также помещалась канцелярия командира батальона. В малом приемном зале в 1878 г. было открыто мужское училище, в остальных соседних комнатах разместили квартиры учителей. Для женского училища было приспособлено оставшееся от гарема помещение в юго-западном углу территории. Вдоль всей северной степы протянулось здание казарменного типа, в котором находились квартиры офицеров, цейхгаузы и провиантские склады. Эта задняя часть была стеной отделена от передней.
О некоторых деталях тогдашнего состояния дворца мне известно не только по литературным источникам. О них мне рассказывали и знакомые, чье детство протекало в стенах дворца. Именно здесь, в крепости, в семье офицера родилась ныне умершая Анна Ивановна Каменская, преподавательница иностранных яыков Ферганского пединститута. От нее я узнала, что, кроме пандуса, в то время вдоль западной стены крепости лепилась прикрытая от города деревьями кирпичная лестница, по которой поднимались в церковь.
Производившаяся реконструкция внутренних помещений не нарушала внешнего облика дворцового сооружения. Несмотря на свой запущенный вид, дворец и после присоединения оставался основной достопримечательностью Коканда. Так, в короткой справке о городе, приведенной в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, говорится: "Единственным, заслуживающим внимания зданием, является бывший дворец кокандских ханов (урда, арк), своей архитектурой и разноцветными изразцами напоминающий знаменитые мечети и медресе".
Внешний вид дворца неоднократно воспроизводился на открытках того времени. Восторженным описанием дворца сопроводил свой очерк о Средней Азии писатель Е. Марков1. Его восхищали "чудесные сочетания узоров и красок и изумительное разнообразие арабесок". Однако путешественник заметил и заброшенность урды, которая "с каждым годом приходит все больше в запустение. Средств на ее содержание отпускается очень мало, а между тем такое во всей Азии знаменитое здание... стоило бы поддержать в его первобытном блеске. Урда теперь занята разными военными учреждениями, которые мало церемонятся с нею и отнюдь не признают ее историческое значение".
Это пренебрежительное отношение к дворцовому зданию со стороны не только военных, но и городских властей делается понятным, если вспомнить, что Коканд в конце XIX - начале XX века перерастает начертанные перед ним задачи опорного военного гарнизона, становится на путь бурного экономического развития.
Историю Коканда, как города, после присоединения ханства к России, можно разделить на два периода: 1876-1898-е годы были периодом первоначального формирования города, 1898-1917-е годы стали годами его полного сложения. Водоразделом между этими двумя периодами послужила постройка Андижанской ветки Закаспийской железной дороги.
Занятие урды под войсковой гарнизон определило характер планировки Коканда, особенности расселения в нем жителей.
Обычного для ряда городов Средней Азии обособленного деления на "старый" и "новый" город в Коканде не произошло. Новые, "европейские" кварталы возникли здесь в центре исконного города, вокруг ханской урды. Главной улицей Коканда стал пробитый в 1880-х годах в толще местных глинобитных построек Розенбаховскмй проспект (ныне Советская улица). Начиная от урды, он получил направление с запада на восток, до Ходжент-ских ворот. Совершенно естественно, что немногочисленные для уездного города здания административных учреждений, а также торговые помещения возникли именно на этой улице.
С ростом города рядом с дворцом, параллельно и перпендикулярно Розенбаховскому проспекту, возникли еще семь улиц: Батыревская (ныне Октябрьская), Воскресенская (ныне Ленина), Комитетская (ныне М. Горького) и другие. Для постройки этих улиц пришлось разрушить окружающие узкие и кривые улочки старого Коканда, уничтожить незатейливые домики местного населения.
Благоустройством Коканд того времени не отличался. В 1886 году замощенным был только торговый и деловой центр города - Розенбаховский проспект и одна прилегавшая к нему улица. Сам проспект производил неказистое впечатление. Здания европейского типа перемежались на нем с неогороженными пустырями, уживались с "кибитками", а также наскоро построенными лавчонками и чайханами. Стоило свернуть на десяток метров в сторону от Розенбаховского, как начинались узкие улочки, грязные тупички, дувалы, бессистемные постройки.
Коканд вплоть до 1917 года управлялся уездным начальником, в руках которого находился весь административный и полицейский аппарат. В 1888 году в его ведение перешло и городское хозяйство. Новый начальник города разбил на аллеи бывший ханский сад и перебросил через Кокандсай мосты.
Возникновение города европейского типа в центре старого создавало большие осложнения в земельном хозяйстве, подняло цены на землю, вызвало спекуляцию участками. Они продавались здесь значительно дороже, чем в других городах Туркестана.
Дальнейшие изменения в планировке Коканда произошли в связи с постройкой в Средней Азии железных дорог. Бурно развивавшаяся после реформы 1861 года промышленность России нуждалась в источниках сырья и рынках сбыта. Огромное расстояние, отделявшее Туркестан от центров страны, осложняло торговое с ними общение. Переезд от Оренбурга до Ташкента на почтовых занимал около трех недель. Еще дольше шли торговые караваны, которые везли русские товары в Среднюю Азию, а среднеазиатские - в Россию. Удаленность от центра присоединенной окраины грозила осложнениями и в случае военных конфликтов.
Прежде всего была построена Закаспийская железная дорога, которая, по словам В. И. Ленина, "стала "открывать" для капитала Среднюю Азию".
Затем начала строиться Самаркандско-Андижанская ветка, соединившая Ферганскую долину с Каспийско-Волжским бассейном.
В 1898 году железная дорога дошла до Коканда, а в 1899 году - до Ташкента. Именно к этому времени относится строительство первого Кокандского вокзала. Оно было выполнено по проекту инженера-строителя Г. М. Сваричевского, сыгравшего значительную роль в сложении архитектурного стиля городов дореволюционного Туркестана. Это было здание казенного типа, облицованное кирпичом, имитировавшим каменную кладку. Плоское, со скудной разделкой фасада, оно мало украсило город, но дало повод для проведения второй крупной магистрали Коканда, так называемого Скобелевского проспекта (ныне улица К. Маркса). Проложенный на месте отчужденных в принудительном порядке участков частных владельцев, он в начале 1900-х годов под прямым углом соединил Розенбаховскнй проспект с вокзалом.
Новые улицы и постройки мало изменили общин вид города. На почтовых открытках того времени Коканд предстает перед нами как типичный среднеазиатский город с обсаженными деревьями улицами, прямыми арыками вдоль тротуаров, небольшими и маловыразительными строениями.
Однако проведение железной дороги внесло коренные изменения в жизнь Коканда. К 1897 году в нем уже насчитывалось 80 354 жителя. Если Андижан и Наманган становились в это время центрами хлопководства, то Коканд превращался в крупнейший торгово-промышленный город Туркестана.
К. Г. Паустовский назвал свою последнюю поездку в Польшу "Третьим свиданием". Я не считала, сколько у меня было свиданий с Кокандом. Но всякий раз город поворачивался ко мне новой гранью, которая что-то прибавляла к предыдущим впечатлениям. И каждое соприкосновение с ним неизменно вызывало отчетливое ощущение историзма. У меня появилось желание погрузиться в его прошлое, пройти по его улицам, заглянуть в его дома.
Улицы, дома, люди... Нашу экскурсию по колониальному Коканду нужно начать от дворца, который играл большую роль в жизни города на всех этапах его развития. Но мы не будем здесь долго останавливаться. Судьба ханской урды после присоединения Коканда к России нам уже известна - это скучный военно-административный центр. Возле ворот цитадели стоит с ружьем солдат. Вокруг расположены казармы и казенные учреждения. Где-то поблизости, на задворках,-тюрьма. Жизнь течет во дворце однообразно: узкий круг служак царского престола, военная муштра по утрам, гауптвахта для провинившихся. Военные живут семейно, замкнуто; проводят свои досуги в неподалеку от дворца расположенном военном собрании. Только два раза в их жизни случились необычные события: в 1898 году произошло открытое нападение недовольных царской колониальной политикой повстанческих отрядов на расположенный в Андижане гарнизон. Оно закончилось окружением города царскими войсками и жестоким подавлением. Еще более широкие размеры приняло народно-освободительное движение 1916 года. Направленное против мобилизации местного населения на тыловые работы в России, оно носило ярко выраженный классовый характер, включало широкие слои трудящихся кишлаков и городов Средней Азии. Неспокойно было не только в Кокандском уезде, но и в самом Коканде. Здесь весь день 9 июля происходили непрерывные демонстрации трудящихся с выступлениями против местных властей. Пришлось дважды высылать в старый город карательные отряды для подавления восстания...
В бывшем ханском парке уже дымятся шашлычные и пловные - нужно же европейцам познакомиться с экзотикой. По воскресеньям вечером военный оркестр играет в раковине ".Кукушку в лесу", и чинно прогуливаются по расчищенным аллейкам степенные жители.
От дворца начинался Розенбаховский проспект - главная магистраль Коканда. В самом его начале, на площади находилась возведенная в 1908 году церковь. Это типичный православный храм с одним приделом, какие были построены русскими в завоеванных городах Средней Азии. Он существовал до 1934 года, когда был разобран, как не представляющий художественной ценности... А возле церкви раскинулся сквер, буйно разрослись деревца.
Но вот и Розенбаховский. Прямой, как стрела, он сосредоточил между церковью и Скобелевским проспектом конторы, представительства, магазины, гостиницы, ресторан, аптеку. По вечерам, когда ярко горят фонари, здесь прогуливаются взад и вперед обыватели. Это тот пятачок, на котором люди знакомятся, встречаются, обмениваются новостями, сплетничают, флиртуют. Днем Розенбаховский - самая оживленная улица Коканда.
Эта торговая часть сменяется по приближении к Скобелевскому проспекту деловой. Здесь всегда много народа, шумно. Ведут свои операции помещающиеся в угловом доме Вадьяева различные банки и торгово-промышленные товарищества. Широко открыл двери своего нового здания Русско-азиатский банк. Волнуется биржа, на ходу зачитываются телеграммы, завязываются деловые знакомства, совершаются сделки.
Здесь, на скрестке двух проспектов, находятся лучшие строения торгово-промышленного Коканда 900-х годов.
Для наблюдения за строительством в Коканде существовала должность штатного городского архитектора, которую занимали сначала М. Ф. Мауэр, а потом К. А. Хачатурян. Заурядные постройки производили обычные подрядчики. Для более ответственных сооружений в Коканд приглашались архитекторы из Ташкента - В. С. Гейнцельман, И. А. Маркевич, Г. М. Сваричевокий.
Коканд, как ни один город Узбекистана, изобилует постройками стиля модерн. После I съезда русских художников, который состоялся в 1895 году, стиль модерн стал модным стилем русской буржуазии, строившей особняки для личной жизни и многоквартирные жилые дома для получения доходов.
Чертами стиля модерн перенасыщен архитектурный облик Кокандского отделения Русско-Азиатского банка, построенного в 1913 году архитектором И. А. Маркевичем. Здание имеет асимметричную композицию, состоящую из объемов разного размера. Фасад его украшен прямоугольными и круглыми окнами со сложными переплетами, а подъезд и ворота - коваными решетками с гнутыми линиями. Во внутреннем оформлении огромного, двухсветного операционного зала используются бронзовые накладки, гирлянды. Полы, выложенные мозаичными плитками с рисунком модерн, и богато украшенный деревянный потолок завершают его убранство. Необычно решен в виде башни, увенчанной световым куполом, восьмиугольный вестибюль. Стены его в изобилии покрыты висячими растительными мотивами и перепоясаны фризом с плетущимися травами.
Здесь же, на стыке Розенбаховского и Скобелевского проспектов, в наиболее благоустроенном центральном районе города строились дома местных богачей, стремившихся в архитектурном оформлении особняков подражать своим московским собратьям. Окружавшие их дома цветники, сады, павильоны для павлинов услаждали жизнь владельцев.
К числу лучших особняков центра Коканда принадлежит построенный в 1907 г. напротив банка дом Вадьяева. В его архитектуре можно сразу обнаружить знакомые по зданию кокандского вокзала приемы инженера-строителя Г. М. Сваричевского. Приятных пропорций, он симметрично раскинул свои крылья по сторонам прилегающих улиц. Выходящие на них парадные подъезды с широкими лестницами украшены полукруглыми проемами со вписанными в них окнами и входными дверями и увенчиваются куполами со шпилем. Большую теплоту экстерьеру придает отличная кирпичная кладка. Этот строительный материал является основным художественным средством архитектора.
Богатейший коммерсант Коканда, торговому дому которого принадлежали контора по скупке хлопка, хлопкоочистительный завод, покупка шелковых коконов и коконосушилка, П. X. Вадьяев сдавал этот дом под банки.
К числу лучших особняков центра Коканда принадлежит также расположенный на другом углу скрестка Розенбаховского со Скобелевским проспектом дом второго "торгового туза" Р. Т. Потеляхова (ныне в этом доме Междугородная телефонная станция).
Малограмотный, но ворочавший миллионами, Потеляхов построил этот дом в 1907 году для молодой жены. Во дворе особняка были заведены теплицы с диковинными цветами, собранными со всего света. Вероятно, он заплатил немалые деньги архитектору, который сумел простыми средствами придать его дому известную монументальность, добротность, солидность.
В фондах краеведческого музея Коканда имеется переданная старым большевиком города Ф. П. Лексашевым копия любопытного документа, рассказывающего о судьбе этого "хлопкового короля". Боясь приближающейся революции, Потеляхов заблаговременно перевел за границу на имя германского подданного принадлежавшие ему 2400 акций потеляховского торгового дома на сумму около 30 миллионов рублей. Оставшись сам в Коканде он умело использовал трудные для первых лет Советской власти годы. Купив в 1917 году бездействующую ватную фабрику, он умудрялся получать для нее хлопок, который сбывал по спекулятивным ценам, реализовав таким образом 213 вагонов волокна. Кроме того, Потеляховское товарищество сумело продать хлопок урожая 1916 года, который стоил 96 рублей за пуд, по ценам урожая 1917 года, когда его стоимость возросла до 118 рублей за пуд.
За сокрытие богатств и спекуляцию Потеляхов был арестован органами ВЧК, препровожден в Таганскую тюрьму, а затем переведен в тюрьму при ВЧК. Об этом рассказывает справка "по делу хлопкового короля Р. По-теляхова" за № 181 от 25 ноября 1918 года, составленная одним из сотрудников ВЧК.
Родственники Р. Потеляхова, в том числе и его брат Натаниэль, хлопотали об его освобождении, предлагая за это большие деньги. Однако ВЧК решило этот вопрос по своему, в интересах переживавшего тяжелые хозяйственные затруднения советского государства. На документе резолюция председателя ВЧК: "Тов. Аванесову Вот справка о деле хлопкового короля Потеляхова. Мы предложили отдать его родственникам, если они дадут за него несколько миллионов пудов хлопка. 26/XI Ф. Дзержинский".
Выпущенный из тюрьмы, Потеляхов и его брат не вынесли для себя уроков из этого дела. Вернувшись в Среднюю Азию, Потеляхов нашел приют в Бухарском эмирате, где сидели "свои" люди. По материалам, собранным Ф. П. Лексашевым, он сумел проникнуть в представительство Туркреспублики при эмире бухарском. Здесь он вел всякими путями агитацию против Советской власти, тормозил хозяйственные и финансовые дела молодой Советской республики, продолжая заниматься спекуляцией. Поняв, наконец, безнадежность своих ожиданий реставрации старого режима и боясь новых репрессий со стороны рабоче-крестьянского правительства, Потеляхов с братом вскоре удрали за границу, куда ими заблаговременно были переведены капиталы.
Продолжим, однако, нашу экскурсию по городу. Завернув на Скобелевский проспект, на правой его стороне, несколько дальше дома Потеляхова, мы увидим протяженный на целый квартал дом торговца мануфактурой Або Симхасва (ныне в нем расположен нефтяной техникум), а на левой стороне дом его брата Молла Симхаева (ныне Педагогический институт). Свидетельствуя о богатстве и широком образе жизни своих прежних владельцев, эти здания, однако, в архитектурном отношении ординарны. Не представляет художественной ценности и построенное кокандцами на пожертвованные деньги здание Общественного собрания (ныне Дом культуры).
Если пойти дальше по Скобелевскому, неподалеку от вокзала с левой стороны встретится солидное сооружение, украшенное полуциркульными окнами и парапетом наверху, что придает ему некоторую нарядность. Это бывшее управление Наманганской железнодорожной ветки, построенное инженером-путейцем А. Н. Ковалевским.
Улочка, продолжавшая Скобелевский проспект к северу от Розенбаховского, в те далекие времена тянулась всего на два квартала. За Михайловской (ныне Ворошиловской) улицей она кончалась, там виднелись окружавшие город хлопковые поля.
В 900-е годы жилищное строительство города устремилось на северо-запад. В этой наиболее возвышенной части города возводили свои дома в основном предприниматели-иностранцы.
Чтобы познакомиться с архитектурой этой части, продолжим нашу прогулку по Розенбаховскому проспекту, который на данном отрезке пути утрачивает торговый характер, но не менее интересен. Здесь что ни здание, то история.
Если идти по правой стороне проспекта, то первым зданием стиля модерн на нашем пути будет контора чаеразвесочной фабрики братьев Высоцких (сейчас здесь помещается Геофизическая экспедиция), склады же этой фабрики находились возле старогородского базара и во время мятежа кокандских автономистов сгорели. Это небольшое соразмерное сооружение делится двумя портиками на три неравных объема. В боковых его частях по три окна разной величины, что характерно для модерна. По верху стена украшена орнаментальными вставками, такие же вставки расположены под окнами. Закругленные контуры входных ниш, расходящиеся линии лестниц, висячие декоративные мотивы, кованые решетки по верху придают зданию приятный вид.
Рядом с чаеразвесочной фабрикой находится дом, построенный архитектором В. С. Гейнцельманом для кокандского коммерсанта А. И. Зигеля (ныне здание детской консультации). В отличие от соседних зданий оно представляет небольшой, причудливой архитектуры особняк, первый этаж которого с богато разработанным фризом отличается от низкого и скромного верхнего полуэтажа. Украшенный по одному углу рустами, он заканчивается с другой стороны граненой пристройкой, увенчанной башней. Коммерческому Коканду хорошо было известно имя владельца крупного торгового дома бр. Крафт, который выпускал на принадлежавшей ему Бешарыкской фабрике гигроскопическую вату. Архитектор В. С. Гейнцельман построил для него в 1903 году на главной улице города большой, богато украшенный дом (ныне здание военкомата). Отличительной его чертой является непомерно огромная арка в центре с двумя по ее углам башнями - она придает зданию характер скорее административного учреждения, чем жилого дома.
За домом Крафта располагается здание Коммерческого училища, построенное в 1907 году на средства "отцов города" архитектором И. А. Маркевичем (ныне школа № 1). В архитектуре этого здания ясно проявилось тяготение к классике. Оно сказалось в геометрической четкости очертаний его объема, строгой соразмерности частей, скупости декоративных украшений.
Таким же спокойствием архитектурных форм отличается находящееся на противоположной стороне здание Государственного банка (ныне его занимает Литературный музей им. Мукими). Построивший его в 1897 году архитектор выбрал для оформления спокойные приемы неоклассицизма - направления, достигшего расцвета в русской архитектуре начала 1910-х годов. Протяженное, без членения на отдельные части, оно хорошо смотрится благодаря четкому ритму оконных проемов и редкими, с большим чувством меры вкрапленными в гладкие кирпичные стены декоративными вставками с орнаментом меандра.
Розенбаховский проспект вскоре пересекается Банковской (ныне Карла Либкнехта) улицей с маловыразительными, утопающими в садах домиками, принадлежавшими некогда мелкой буржуазии. Тем ошеломительнее впечатление от двух одинаковых, стоящих рядом необычной архитектуры зданий - их четкие формы эффектно вырисовываются на фоне синего неба и темно-зеленой листвы деревьев. Если употреблять слово "особняк" во всей полноте его значения, то это, пожалуй, лучшие особняки города. В них жили владельцы крупнейшего гренажного завода Коканда, братья Мандалаки. Греки по национальности, они дали задание неизвестному нам строителю использовать в создании художественного образа этих сооружений приемы и формы античного искусства.
Архитектор достиг высокохудожественного образа спокойствием четко очерченных объемов, тактичным применением строгого ионического ордера и классического орнамента меандр. Особую картинность (в лучшем смысле этого слова) и композиционную уравновешенность придают зданиям, зеркально повторяющим друг друга и соединенным воротами, приставленные на их внешних углах башни. Открытые на все стороны арками и ажурными баллюстрадами, они как бы противостоят своей возвышенной красотой чистогану коммерческого Коканда.
Совсем иное впечатление производят находящиеся поблизости возле Романовского сквера три здания, принадлежавшие крупному кокандскому дельцу М. М. Барышеву (ныне школа-интернат),-в них нет ни слаженности ансамбля, ни признаков хорошего вкуса. С именем Барышева кокандцы столкнулись в 1910-х годах, когда он усиленно скупал земельные участки на северо-западной окраине города. Получившие название "барышевских земель", эти участки были им выгодно перепроданы при прокладке наманганской железнодорожной ветки, что дало ему большие капиталы. Проводил эту дорогу, субсидирующуюся Акционерным обществом, возникшим при Русско-азиатском банке, уже названный инженер А. Н. Ковалевский. Опытный строитель путей сообщения, ловкий предприниматель, он подобно Барышсву заработал на этом строительстве огромные деньги.
За Романовским сквером, получившим в первые годы Советской власти название Кропоткинского, а ныне имя убитого басмачами комсомольца Абдуллы Набиева, начинался так называемый "немецкий квартал". Он открывался особняком С. А. Кнабе, который известен не только как директор Русско-азиатского банка и один из трех старшин Кокандского биржевого комитета, но и как председатель попечительного совета Кокандского коммерческого училища, где учились его дети. Судя по этим должностям, Кнабе был умелым человеком, нашедшим свое собственное место в деловой жизни Коканда.
Просторный, стоящий в обнесенном решеткой саду, особняк Кнабе (ныне детдом № 7) представляет собой своеобразную энциклопедию характерных атрибутов стиля модерн. Асимметричное композиционное соединение разнообразных объемно-пространственных форм, окна разных размеров и конфигураций, обрамляющие оконные и дверные проемы, декоративные веточки и гирлянды, плоские капители, заканчивающиеся мужскими и женскими полуфигурами с наброшенными на головы покрывалами,- все это делает особняк Кнабе типичным образцом модного буржуазного стиля.
Если возвратиться на Розенбаховский проспект, на его левой стороне кокандцев встречал двухэтажный кирпичный дом представителя Шлиссельбургской мануфактуры В. Э. Коха. (На месте этого дома теперь находится клуб хлопкозавода № 1). Преуспев в своих коммерческих делах, Кох был избран членом Кокандского биржевого комитета, державшего под своим контролем производившиеся в городе хлопковые операции.
О широком образе жизни иностранных дельцов можно судить также по особняку представителя Прохоровской мануфактуры Шмидта (ныне Детский туберкулезный санаторий). Владелец держал конюшню, часто выезжал в город в экипаже с лакеем.
Заканчивая обзор кокандских буржуазных особняков, нельзя не подчеркнуть бросающегося на слух обилия немецких фамилий их владельцев: Кнабе, Кох, Крафт, Шмидт - все эти имена являются ярким свидетельством активного проникновения в Коканд германского финансового капитала.
Чтобы завершить картину образа жизни кокандской буржуазии и чиновничества, следует вспомнить немногочисленные увеселительные заведения Коканда 1910-х годов.
Для семейных развлечений незадолго до революции в Коканде были открыты два синематографа -"Аполло", помещавшийся против дворца, и "Модерн", расположенный возле церковного сквера. В них можно было поплакать вместе с Верой Холодной и Иваном Мозжухиным и похохотать над Глупышкиным или Максом Линдером.
В ресторане при гостинице Гоглидзе (против дворца) удавалось не только "по-европейски" поужинать, но и завязать деловые знакомства и обеспечить выгодные сделки.
Любителей острых впечатлений и господ "при деньгах" привлекал кафешантан Шедини, находившийся на Скобелевском проспекте, недалеко от вокзала.
В общественном собрании на Скобелевском каждый вечер собирались любители бильярда и поклонники виста, преферанса и более азартных игр. Изредка в нем выступали гастролеры: Славянский с его капеллой, драматическая труппа братьев Ге и другие.
Об этих выступлениях город вспоминал месяцами. Здесь же можно было посмотреть местные любительские спектакли и послушать концерты Кокандского музыкального кружка.
Иногда в помещении Общественного собрания устраивались благотворительные вечера в пользу учащихся Коммерческого училища или студенческого землячества.
Особенным колоритом отличались вечера, устраиваемые немецкими дельцами. Здесь угощались традиционными сосисками, пели старинные песни буршей и, охмелев, поднимали тосты за кайзера. Но вот началась первая мировая война. Разгром немецких магазинов и закон от 6 мая 1915 года о ликвидации немецких фирм заставили их быть более осторожными. Нужно было принимать меры, быстро реорганизоваться. Так, Кокандская фирма "Кнабе" превратилась в Акционерное общество "Волокно", а Общество "Гердарт и Гай", занимавшееся транспортировкой хлопка из Туркестана, стало называться "Русским транспортным обществом".
Летом 1917 года местная буржуазия и чиновничество организовали в Коканде благотворительный вечер в пользу "войны до победы", на котором разыгрывался портрет А. Ф. Керенского. Начали с 1000 рублей, цены постепенно повышались: 5000, 10 000, 15 000, 25 000, 40 000. Портрет за 50 000 рублей выиграл Вадьяев.
Деньги лились рекой. Начальник Кокандского отделения жандармского управления Среднеазиатской железной дороги приводил слова местного бая: "Такой войны сто лет не дождешься, когда же не нажиться, как не теперь". И поздно ночью по освещенным центральным улицам Коканда в собственных или наемных извозчичьих пролетках разъезжались по домам разгулявшиеся, но уже обреченные историей "хозяева жизни", не предчувствуя приближения грозной для них и им подобных социалистической революции, очистительный вихрь которой пронесется вскоре и над далекой по тем временам Средней Азией.
(Воспоминания Р. Новгородского и Л. Соловьева. 6-308)
